Поначалу все было достаточно полого и сухо. Я даже пожалел о том, что надел вейдерсы, думал – зря.
Первым с тремя лошадьми шел сын каюра, потом Саня со своим Росинантом, дальше в беспорядочном порядке остальные турики, замыкал колонну замешкавшийся каюр с бешеной кобылой и ее шестеркой. Минут через 15 он нас нагнал и решил обойти, чтобы видеть сына и более-менее контролировать всю группу. Турики, поняв, что сейчас кобыла может с удовольствием начать родео на их тушках, скорчив отвратительные рожи, в слабой надежде тем самым отпугнуть животное, стали пятиться с тропы, уступая дорогу. Вытянув в сторону кобылы руку с веслом, а свободной шаря за спиной в надежде нащупать спасительное дерево, турики семенили. При этом они что-то все время бубнили себе под нос, но речь их была неразличима, и вряд ли наполнена смыслом. Кобыла прошла на удивление спокойно, но на этом опасность не миновала. Следом летели её уже достаточно подросшие жеребята, которые, по наблюдениям, тоже не очень-то отличались человеколюбием. Поэтому турики резонно решили из кустов пока не вылезать.
Что-то после знакомства с этим стадом животных, красивый миф о том, что лошадь на человека не наскочит… что она свернет… что если на дороге будет сидеть ребенок, то она лучше в пропасть… короче не верю я теперь в светлую сказочку о коняшках.
К счастью пронесло.
Мы идем на перевал. Что, собственно, такое перейти перевал? Подняться на горку и спуститься с нее. Идем налегке, посвистывая и базаря про всё на свете. Перевала-то будто и нет вовсе. Так, сильно пологий подъемчик. Но все равно теплеет. Приходится или терпеть или разоблачаться. Иду уже в футболке, а все равно дышать нечем.
Мысль о том, что иметь вейдерсы – счастье, главное вовремя их надеть, стала основной, когда вышли к первому броду. А, ведь, я чуть было не пошел в кроссовках, дурень. Форсирование потока глубиной до колена, по скользким, постоянно подворачивающимся под ногами камням, - дело привычки. Когда она вырабатывается, как правило день-два пройдет, то скачешь как молодой козел, а в первый день приходится кисло. Ноги разъезжаются, поток постоянно норовит снести, в организме паника, процесс обдумывания следующего шага занимает вечность. Бродов, разной степени поганости, обещали порядка 10-12 штук, но я насчитал меньше, - штук 7-8.
(Брод.)
Сильно рассчитывал, что так и будем бодренько топать по легкому склону, переходя редкие речки и ручьи… Но, тут из-за поворота нарисовалась гора. С мыслью: «Хреново!», мы на нее и полезли.
Вообще-то на гору идет дорожная колея, т.е., находятся смелые парни, которые гоняют туда на машинах, как правило, это отморозки типа нас, но из области автоспорта. И разные автопробеги в тех краях – дело обычное. Собственно от них каюру и достался баннер с логотипом «Cosmopolitan». Правда, доезжают не все, почти никто.
(Другой брод.)
К нашей радости было пасмурно и достаточно прохладно. Иначе мы бы задохли. Вниз по горе, прямо у нас под ногами текли ручьи. Почва почти отсутствовала, и мы лезли по голым камням. А там, где почва присутствовала, были так называемые верховые болота. На этих участках ручьи задерживали свои воды, образуя жижу и топь от по-щиколотку, до по-колено. Идти по ним в вейдерсах, с одной стороны, конечно, сухо, а с другой, скакать по камням в соответствующих ботинках совсем не весело.
Если говорить про веселье, то «веселее» всего было Сане. Его мерин обладал животным аппетитом и жрал подножный корм на протяжении всего подъема. Поэтому, помимо вознесения на гору собственного тела, Сане приходилось еще постоянно тянуть наверх голодную лошадь. На Санину критику Росинант не реагировал.
(Саня и его верный конь.)
По краю тропы стали попадаться грибы, но было это уже на второй половине подъема, поэтому собирать их было как-то лениво. Грибы были маслятами. Игнорируем. Несем на плечах языки. Разговоры стихли.
Перед нами видимо прошли какие-то спортсмены, отличающиеся крепостью организма, которые умудрялись даже курить на ходу, что было видно по встретившимся окуркам и смятой пачке сигарет.
Где-то через час пути хочется просить пощады и привала, но все молча сопят и лезут. Вот она – нехватка физической активности в домашних условиях. Хочется пить, но ручьи взболомучены впереди идущим караваном, да еще Санина лошадь постоянно гадит на ходу, прямо под ноги туриков.
Хреново то, что тропа идет не прямо на гору, а по дуге. Поэтому непонятно, когда же будет перевал. Делаю секретную дыхательную гимнастику. Легкие начинает разрывать, все-таки горы какие-никакие, но через пару минут дышать становится гораздо легче. Иду, бурчу: «А посуда вперед и вперед… и чайник сказал утюгу…»
И тут впереди как заржет! Наша бешеная кобыла как ломанется! На дыбы, и драть в сторону. На поводу у нее висит каюр и последними словами объясняет ей, что она не права. Прощай – думаю, - рюкзак! Животное подергалось еще минуты две, нагоняя ужас на туриков и особенно на привязанного к ней сзади мерина.
- Дура! Медвежьего говна испугалась! – орал на нее каюр.
Ну, вот… Теперь и я испугался. В этом месте, на время открылось второе дыхание.
И когда вновь захотелось пощады, впереди показался прогал, тайга немного расступилась, и мы вышли на перевал. Уф!

(- Лелик, еще не конец.)
Навигатор показал 4 600 метров подъема. Фигня, вроде.
(Хоттабычу обещали рыбалку.)
Привал. Минут 15-20 валяемся, курим, пьем, жуем шоколад. Осматриваем окрестности. А, видок-то мордорский. Неужели опять попали!
(Где-то я это уже видел...)
Пошли вниз. Вниз обещают дорогу еще хуже. Даже ни тени сомнения не выказываем. То, что дальше только хуже, для нас естественно.
Каюр говорит сыну:
- Ты туда не ходи. Ты между деревьев ходи.
Сам начинает собираться в путь-дорогу. Сын, естественно, идет туда, куда ему ходить было невелено. И, что бы вы думали? Хруст, треск, ржание и лошадь, идущая у него в связке, падает на бок, прямо в колею. Потом мат. Лошадь, к счастью, не поломалась, встала и пошла.
(Падеж скота.)
То, что было тропой, закончилось метров через пятьдесят, после начала спуска. Тропа превратилась в русло ручья, который лихо летел по склону, оказавшемуся гораздо круче подъемного. Теперь нужно было выбирать куда наступать. Ноги вязли в жиже, кореньях, мху.
(Лыжники.)
Но, спускаться все равно гораздо веселее, а поэтому попадающиеся по дороге грибы мы уже не проходили мимо, а срезали и, за неимением другой тары, складывали Костяну в капюшон.
(Парень с гитарой, веслом, фотоаппаратом... и грибами в капюшоне.)
Даже приотстали от каравана, ползая по склону за маслятами. Грибы в отличие от уральских совсем не поражали своими размерами и отсутствием насекомых, много гнили. А самих грибов мало.
Догоняем караван. Ёпрст! Санин прожорливый засеря лежит на боку, как полчаса назад другая лошадь. Завалил Саня коняку на спуске. Чё возьмешь с городского… Каюр Саню не ругает, но Сане хватает реплик со стороны товарищей.
(Перевязка.)
(...)
(Хоттабыч молился мурхойским духам,
в надежде, что они его пощадят.)
Коня быстренько перевьючили, и дальше вниз.
А внизу уже ревет и грохочет Мурхой.
to be continued...
Я уверен, что люди и рыбы могут вести мирное сосуществование.