Вот прочтите статейку, нарыл на снегоходном сайте. Я когда прочитал, сделал вывод, что отечественный снегоход, даже новый - не для меня. В общем, сами смотрите.
Истории
версия для печати
НЕВИДАЛИ ТЮМЕНСКОГО МЕРИДИАНА
Аркадий КУЗНЕЦОВ,
г.Тюмень,
фото автора,
журнал "МОТО" март 2003
«ГРАНТ» ОЗНАЧАЕТ «ДЕНЬГИ»
Впереди два месяца пути, полные героического неуюта и технических катастроф... Наш маршрут пролег через Тюменскую область от границы России с Казахстаном на север до острова Белый в Карском море. Вы знаете, это не Крым, а совсем даже наоборот. Ходовые испытания техники в различных, в том числе суровейших природных условиях Западно-Сибирской низменности - правда, сильно? И беспрецедентно!
На грант, выделенный властями, закупили оборудование и технику. 400 тысяч рублей на что-то серьезное, сами понимаете, не хватало, поэтому взяли снегоходы «Тайга 500». «Грант» - это модный синоним слова «деньги», но их всегда мало. Двое из четырех участников экспедиции - Юрий Григорченко и Сергей Попов уже пожили на севере, так что опыт общения с подобной техникой имелся - со знаменитыми «Буранами». Внешность «Тайги» и техданные воодушевляли, и на обкатке снегоход показал себя неплохо. В приподнятом настроении экспедиция в составе ветеранов Севера, а также Алексея Батенова и вашего покорного слуги на грузовиках направилась к стартовой точке.
Масса походного имущества потянула килограммов на 600: это запас бензина, палатки, электростанция, продукты, лыжи, ружья, топоры, лопаты, личные вещи. Для транспортировки этого добра были приобретены сани петербургского производства. На них установили, по примеру северных умельцев, самодельные деревянные короба. Предполагали, на санях по очереди будут ехать участники экспедиции. Всех и вся рассадили и уложили довольно ладно.
ВЫМЫЛИСЬ ПРИ -10°
Начальный этап проходил по лесостепной зоне юга Тюменской области. Нагрянувшее тепло подпортило настроение - началась «потайка». Но мало-помалу погода устаканилась, и каждые пройденные на север 50 километров возвращали уверенность в успехе компании: еще немного - и догоним зиму. Она нагрянула, когда вскоре началась тайга.
Снег на лесных дорогах оставался плотным, а потом и вовсе вышли на практически идеальное «покрытие» - на трассе знаменитого нефтепровода Усть-Балык-Омск. Уже не приходилось ковылять вдоль петляющих автодорог и речушек - нефтяная река, вверх по течению которой мы поднимались, стрелой текла строго на север и должна была вывести на Иртыш. И тут впервые случилось то, что впоследствии станет постоянной головной болью: мотор «Тайги» заглох. Попытка прокрутить движок шнуром стартера ничего не дала -заклинило намертво. Сергей Попов поставил диагноз: прогорел поршень, скорее всего, левый. Мое, «чайника», предложение поискать поблизости сервисный центр вызвало дружный взрыв смеха. Двое направились на попутках в Вагай, чтобы позвонить в Тюмень и заказать запчасти, а мы остались в лесу стеречь добро.
Ждали три дня. Все это время я вспоминал приключения Тома Сойера и Геккельбери Финна, сбежавших от цивилизации на остров. Так и мы - просыпайся когда вздумается, хошь - охоться, хошь - гуляй на лыжах. Красота!.. Наслаждаться мешала температура - в эти дни она не поднималась выше минус 10. Но смонтировали в палатке походную печку, и на третий день, гигиены ради, даже помылись. К тому времени подвезли поршни, и мы принялись за ремонт.
Болты и стопорные кольца на российской технике будто специально установлены так, чтобы их невозможно было снять. К тому же у нас не хватало инструментов. Все-таки поршень (австрийский, между прочим!) был водружен на положенное место, и двигатель опробован, Помолясь, тронулись.
ВСЕ НА БОРЬБУ С ИЗЛИШЕСТВАМИ!
За Тобольском начинаются «увалы», они достигают ста метров. Такой же высоты встречаются и обрывы берегов на Аремзянке, Ингаире и десятках других безымянных речушек, не вписанных в карту. Именно с такой кручи, под углом примерно 70 градусов, предварительно протоптав дорогу лыжами, приходилось спускаться на снегоходах... Тогда-то понимаешь все прелести движения по трассе нефтепровода - экспедиция влюбилась в это инженерное сооружение. Трубу диаметром больше метра невозможно согнуть пополам - проще спрофилировать ландшафт, иначе говоря, срыть бульдозерами гору. «Спасибо» строителям старейшего на Тюменщине нефтепровода мы говорили не раз...
Так вот, «Тайга» здорово держится при спуске с круч и резво поднимается на горы под углом градусов под пятьдесят. Причем с грузом! У машины еще какой запас мощности! Была бы она еще и качественно собрана...
Причину прогара поршня мы установили - перегрев. И начали с нею бороться. Система воздушного охлаждения на «Тайге» не продумана, и двигатель без холодного воздуха «задыхается» даже при температуре минус 15. Тем более, если приходится двигаться с большими нагрузками. Мы систему доработали - сделали дополнительный вырез на пластмассовом кожухе двигателя. Но и он не помог. Продолжили дорабатывать - вовсе сняли капот. Ради лучшего охлаждения пришлось пожертвовать показаниями спидометра (так уж в «Тайге» все устроено), но ведь оставался спидометр на второй, слава Богу, дееспособной «Тайге». А зачем нам, собственно, два прибора! Это излишество.
ТРАГЕДИИ ЗАКАЛЯЮТ ХАРАКТЕР
Мы съехали на лед Иртыша и - вот оно, наслаждение! - погнали что есть мочи по крепкому насту... Пока у саней не оторвалась лыжа. Прикрепленная к водилу двумя болтами «на десять», она оказалась недостаточно прочной. Дотянули до базы строителей нефтепровода, сварили. Трубопроводчики дополнительно усилили водило -и конструкция стала смахивать на грузопассажирские сани Yamaha. Японцы используют принцип коромысла: полоз прикреплен к водилу втулкой и свободно закреплен на треугольной опоре. При движении он «играет» на кочках, а основание саней остается неподвижным. Что должно уменьшать тряску и делать для пассажиров поездку более комфортной. Но это - по идее. На деле же при скорости 50 км/ч сани так вибрируют на неровностях, что, находясь в них, возненавидишь белый свет. К тому же сани частенько переворачиваются, а встреча с «мягким» снегом на такой скорости вовсе небезопасна... Короче, очень скоро мы все окончательно пересели на снегоходы.
Следующий сюрпризец не заставил долго ждать: в очередной раз прогорел поршень. Он «прошел» всего 300 км. Забегая вперед, скажу, что еще через 300 км движок опять «крякнул», но его удалось раскрутить. Трагедии закаляют выдержку, и уже как мелкую неприятность мы восприняли поломку пружины стартера и отрыв лыжи на других санях. А открутившиеся болты на трапеции крепления подвески «Тайги» мы уже и не сочли за поломку... И все-таки экспедиция двигалась вперед, вниз по красавцу Иртышу.
ГИМН ВЕРЕВКЕ
К столице округа подходили, как персонажи известной военной песни:
Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы к родной подлетаем земле.
Бак пробит, хвост горит,
Но машина летит
На честном слове и на одном крыле.
Тогда мы познали великое значение веревочек в жизни путешественника. Говорят, местный люд из дома не выходит, не прихватив их с собой десяток-другой разной длины. «Веревка - лучший болт!» - утверждают ханты. И правы на все сто! Мы испытали ее непреходящие достоинства, когда оторвались крепления двигателя на несчастной «Тайге»: двигатель к раме просто-напросто пришпандорили узлом, может быть, морским?. И неспешным караваном вошли в Ханты-Мансийск, где надеялись получить помощь. И не ошиблись в ожиданиях.
ПРОВОДЫ ПОД МАРШ ШОПЕНА
Оставшаяся в Тюмени «служба техподдержки» уж была наслышана о преследующих нас поломках. Верные друзья отправили в Ханты новый двигатель для «Тайги», пластиковые накладки на лыжи Bombardier и другие запчасти. И тогда же подоспело предложение дилерского центра «Yamaha» в Тюмени - предоставить нам на время экспедиции японский снегоход. Он прибыл на КамАЗе, аккуратненько его сгрузили. Одного взгляда и сотни метров прохвата на нем хватило, чтобы понять: с ним можно рискнуть отправиться дальше. Двигатель для «Тайги» и все, что могло пригодиться, решили взять с собой - на всякий случай. Все, что осталось от снегохода-доходяги, погрузили на тот же КамАЗ, накрыли тентом и отправили назад, в Тюмень. В момент погрузки в голове звучал торжественный марш Шопена. Мы уже испытывали, если не родственные, то почти теплые чувства к машине - так провожают тех, с кем пришлось хлебнуть забот...
РУССКИЙ РАЦИОКОНСТРУКТИВИЗМ
Предстояло проверить, чего стоят наши конструкторские фантазии. Вместо болтов в креплении трапеции на подвеске «Тайги» установили выточенную местными токарями сплошную втулку с резьбой, а также новые болты крепления двигателя - вместо оторванных подушек. Надо сказать, мозговитые и рукастые местные работяги - хлебом их не корми, водкой не пои - охочи поругать тех, кто создает разного рода технику, и на ходу сочиняют, как усовершенствовать конструкцию. Скажу вам, в целом ряде случаев нашим производителям полезно знать весьма практичные советы этих людей. Они ведь северяне, снегоходы для них - не баловство, не экзотика, а средство передвижения. Мы же, заправившись, отправились дальше вниз по Оби, на север.
ОТВЕДАЙТЕ БЕНЗИНА
Следующий этап от Ханты-Мансийска до села Перегребное запомнится пронзительной холодрыгой, будоражащими сознание красотами природы, частыми встречами с рыбаками, которые... принимали нас за рыбнадзор. Ну и, конечно, поломками. Yamaha работала безупречно, да так, что ее прыть пришлось усмирять - «Тайга» не выдерживала ее темпа. Сергей Попов, устав «воевать» с рыбинским сноумобилем, решил наплевать на наставления механиков, заклинавших нас ни в коем случае не лазить в японский карбюратор «Тайги». Его все-таки разобрали, приподняли иглу - и движок, который до сих пор упорно «не тянул», заработал веселее.
Тут же произошел трагикомический случай. Я заправлял снегоход: как водится, канистру повыше, шланг - в горловину, другой его конец - в рот. Сосу... И нахлебался бензина. Мужики сочувствовали и старались не ржать, однако это у них плохо получалось.
«Сожрите лимон!» - хотел огрызнуться, но где они возьмут здесь лимон?! . Знали бы, что крепкий аромат бензина будет неотступно преследовать ближайшие дни и ночи уже всех нас.
В качестве канистр под топливо мы использовали вместительные пластмассовые емкости из-под кислоты, они легки и плотно закрываются. Не учли одного -на морозе и испытывая постоянное давление, они становятся хрупкими и могут лопнуть по шву. Лопнули сразу три. Мало того, что мы лишились и части емкостей, и бензина (а чем дальше на север, тем дефицитнее 92-й), вылившееся топливо залило вещи. Это не смешно. Опять-таки, утраты воспитывают простофиль в мудрецов. Мы перераспределили груз по саням: «железо» и бензин - в одни, вещи и продукты - в другие... Но почему столь простая вещь не пришла в голову раньше... С поломками прицепов решили покончить раз и навсегда. В речном порту поселка Октябрьский с помощью судоремонтников (и им - спасибо) мы значительно расширили базу саней (они без конца переворачивались на рыхлом снегу): к лыжам, чтобы их усилить, подварили стальной пруток (другая его функция - дополнительная направляющая), водило укрепили стальными пластинами, приделали к саням ручки - для удобства переноски. Прицепы потяжелели, но стали надежнее, и связка «снегоход-сани» приобрела сходство с бронепоездом. Удалось разжиться канистрами и бензином - за что щедрым северянам особая душевная благодарность. Такие понятия, как бескорыстие и взаимопомощь, для них еще не превратились в пустой звук.
...А ЛЕБЕДЬ УГРЮМО БУРЧАЛ ПО-ЧЕЛОВЕЧЬИ
Об одном дне экспедиции требуется рассказать отдельно. Во-первых, мы установили рекорд - прошли за день всего 20 км. Во-вторых, с мурашками по телу ощутили, чем путешествие могло для нас обернуться. На одном из участков «единая» Обь расходится на сотни маленьких рукавов и проток. Два основных русла (правое - Большая Обь и левое - Малая) ограничивают это пространство, оно пронизано речушками много чаще, чем рука человека кровеносными сосудами. (Впрочем, многие из этих «речушек» могут быть размером, скажем, с Рейн в его среднем течении.) Выбрать правильное направление движения в таких условиях, даже имея подробную - «пятикилометровую» карту, очень трудно. К тому же принятие решения осложняется противоречивыми советами местных жителей: каждый ратует за ту дорогу, по которой уже ездил, и утверждает, что она и есть та самая... Плохо, когда дороги нет. Хуже некуда, если их много...
Но это еще не все постигшие нас неприятности. Начиналась оттепель, нам нужен был бензин... Экспедиция выдвинулась курсом на Костин Яр - так называется мыс, разделяющий Обь на два основных рукава. Судя по карте, на нем должна стоять охотничья избушка - ее мы собирались использовать в качестве ориентира. Чтобы до нее добраться, требовалось пересечь русло Оби, а дальше, решили, сориентируемся на месте.
С реки выползли на берег и сразу ощутили, насколько тяжелее по нему передвигаться. На реке толщина снежного покрова значительно меньше, снег плотнее, и под ним все-таки лед. На земле подогретый несколькими днями оттепели метровый слой снега, он рыхлый, вязкий и не держит «бронепоезд». Езда походит на плавание в лодке в шторм. Съедешь с подобия дороги - снегоход тонет, его приходится на руках вытаскивать на более-менее твердое место, привязывать к нему веревкой сани и освобождать от снега уже их. Все это дергалово совсем не романтично. И повернуть назад не моги... Дождаться ночи, когда похолоднее? Или вообще очередных заморозков?.. Так и двигались по Костину Яру, все дальше вползая на север и все глубже увязая в снегу. Путевая скорость - один километр в час.
Особенность тамошнего островного рельефа - так называемые «соры», заливные луга. Огромные по площади, отороченные по краю кустарником, они превратились в серьезное испытание. Экспедиции предстояло преодолеть три таких. А между тем, снег раскис пуще прежнего, снегоходы отказывались тащить сани. Ничего другого не оставалось, как торить дорогу длиною километров двадцать.
Делается это так: снегоходы на небольшой скорости ползут друг за другом по снежной равнине сначала в одну сторону, потом обратно. Затем к ним цепляем сани, и по протоптанной дорожке едут уже в паре. Через километра два остановка - чтобы дать моторам остыть. На участках, где снегоход не смог сразу и самостоятельно протоптать колею, вперед выходит «топтальщик» на охотничьих лыжах...
На соры ушло 12 часов. За это время случались и трагикомические происшествия (у «Тайги» отвалился руль), и забавные (ожидая разведчиков, я увидел порхающего над снегом мотылька и подумал, что рехнулся), и почти мистические знаки (следуя по равнине, мы все время видели сопровождающих нас трех лебедей, и они вроде угрюмо бурчали по-человечьи)... Уже в Нарыкарах, где нас приютило замечательное семейство, услышали, что Костин Яр пользуется славой дурного места. Даже те, кто прожил в этих местах всю жизнь, в непогоду порою плутают здесь по два-три дня. Так что нам, можно сказать, еще повезло.
ЭКВИЛИБР НА БУРАННЫХ СЛЕДАХ
На Севере единственной зимней дорогой, соединяющей редкие поселки и охотничьи избушки, становится след от снегохода «Буран» - чуть выступающая над снегом небольшая, 60-70 см колея от двух гусениц. Их значение невероятно велико: на «Буранах» ездят в гости, на них перевозят грузы, начальство среднего уровня и очень беременных. Вдоль наезженной дороги ставят вешки, чтобы не заблудиться в лихой снежный буран. Местные знают все развилки, называют «буранные» следы сложными именами собственными: «Направо не сворачивай, это Валерка проехал на заимку. Езжай влево по Костиной дороге»... Следы умеют различать по форме полозьев саней и даже по окуркам на обочине: «Часто курит и выбрасывает налево -значит, Миша проехал».
Ближе к северу снегоходов становится все больше, и значение их как транспортного средства возрастает. Начиная с Тобольского уезда и до самого Карского моря ничто другое им не может составить конкуренцию. Это транспорт рыбаков, охотников, оленеводов, геологов - короче говоря, практически всех, кто живет на Севере.
Накатанная «буранная» дорога может сохраняться долго после начала оттепелей. Весной рыбаки и охотники до последнего оттягивают момент возвращения со своих угодий в поселки, и, бывает, собираются домой уже после того, как целую неделю продержится плюсовая температура. Возвращаются с набитыми всевозможным скарбом тяжеленными санями по узенькой тропке, которая возвышается над снегом сантиметров на 20-30. Довелось побалансировать по таким дорогам и нам А ведь нигде больше, кроме как на Севере, ничего подобного не испытаешь... Завидуйте...
ИДЕТ БЫЧОК, КАЧАЕТСЯ...
Попадавшиеся на пути незамерзшие речки форсировали так. Делали направляющие мостки из пары срубленных стволов, поверх них и поперек набрасывали ветки. Конструкция входила в угрожающие колебания и провисала (я тогда не ко времени вспомнил: «Идет бычок, качается...»), но, на удивление, выдерживала тяжесть и снегохода, и саней.
Однажды пришлось переезжать через железную дорогу - объехать ее не представлялось возможным. Набрали обрезки шпал, заложили ими рельсы и, переждав очередной товарняк, рванули. Машинисты тепловозов салютовали гудками!.. Снегоход способен взбираться на кручи, маневрировать в лесу и... перелетать через небольшие овраги. Одна из самых неприятных неожиданностей для путешественников на снегоходах по Северу - наледь. Это смешанная со снегом вода, коварно прикрытая сверху корочкой наста. У северян есть множество историй о том, как кто-то в одиночку попадает в наледь при температуре минус 40. Ходовая часть обледеневает, перестает вращаться, а тот, кто за рулем... Продолжать?
Нам повезло - мы попали в наледь на Сосьве, когда было всего минус 15. Шедшая впереди Yamaha вдруг стала быстро погружаться и ушла под воду пример-. но по сиденье. Освобождали ее тяжко... Удовольствия - хоть отбавляй!
СТАРУШКУ НЕ НАСИЛОВАТЬ!
У «Тайги» оторвалась проушина крепления подвески - случилось это уже в Ямало-Ненецком округе. Натяжение гусеницы ослабло, снегоход мог двигаться только по ровной дороге. Но нас уже изрядно закалили все предыдущие неприятности, и поэтому, недолго думая, привязали оторвавшуюся деталь веревкой. Она неплохо амортизировала и позволила совершить ночной 200-километровый бросок до поселка Мужи. Там местные умельцы проушину приварили. После этого мы проявляли к подвеске трогательную заботу - на каждой остановке ощупывали и осматривали все болты, проверяли крепления, а вновь тронувшись, старались лишний раз не насиловать старушку. В Салехарде, когда оставалась еще треть пути, решили заменить все, что вызывало в подвеске подозрение - гусеницу, направляющие рельсы, слизы и ролики. Было бы обидно, если бы какая-нибудь мелкая поломка помешала завершить экспедицию.
...ДОЕХАЛА И СКАЗАЛА: «КРЯ!»
Мы уже прошли географические зоны степи, лесостепи и тайги, на полуострове Ямал пришлось испытать прелести движения по тундре. Это трудно с чем-то сравнить: в первую очередь, из-за отсутствия ориентиров. Когда у одного ненца я спросил расстояние до Нового Порта, он, подумав, ответил: «Километров шестьдесят... Может, восемьдесят... Смотря какая погода». Я посмеялся, но, как выяснилось, зря. Как только погода хмурится, вы теряете все ориентиры, которых и при ясном солнце не очень много. Белый снег сливается с белым льдом и белым небом - такое атмосферное явление на севере называется «молоко». Вы как будто оказываетесь в центре огромного белого шара и катитесь с ним неведомо куда. Глаза впиваются в любую темную точку, которая может или тут же исчезнуть, или оказаться дальней-предальней горой, маяком или кучкой оленьего навоза всего в тридцати шагах. Снег в тундре очень плотный: едешь, как по бетону, - после пары часов езды тряска начинает восприниматься ушами и глазами.
СКАЗАНИЕ О «ПОРТЯНКАХ»
Следующее испытание поджидало нас именно в тундре. Бойко двигавшаяся «Тайга» вдруг взбрыкнула и остановилась. Сюрприз пришел откуда не ждали - заклинило коробку передач. «Механики» принялись за ремонт, а мы с командором поехали осматривать окрестности. Надо сказать, по карте в радиусе ста километров никаких поселков не значится, так что уповали на встречу с охотником. И повезло ведь! Неподалеку от нашего лагеря обнаружилось стойбище оленеводов. Ненцы очень душевный народ, они сразу предложили помощь, причем, звучало это потрясающе: «Если нужно, снимем запчасти с нашего «Бурана» - вам нужнее».
Когда вернулись к нашим «механикам», узнали, что «полетел» 206-й подшипник. Найти его в тундре не легче, чем лимон. И тем не менее, ненцы нам его нашли -изъяли из ремкомплекта в стойбище. Вообще-то, они, отправляясь в дорогу на «Буранах», везут с собой разобранный двигатель и почти полностью подвеску - на сервисные центры им надеяться не приходится... Подшипник оказался чуть большим, чем нужно, по внутреннему диаметру. И тогда я впервые увидел, как делается «портянка»: выжигается консервная банка, жесть разрезают на полосы и подматывают на вал. На этой «портянке» мы прошли более двухсот километров до мыса Каменного. А здесь, словно почувствовав, что уже можно, коробка «крякнула» окончательно.
САВА-И-НГУД-ЯХА, РЕКА ЧИСТЫХ ПОМЫСЛОВ
Мыс Каменный, поселок на берегу Обской губы - последний на севере Тюменской области населенный пункт, сюда с Большой земли летают самолеты. Этим мы и воспользовались - заказали из Тюмени коробку: ее можно было выдрать с отправленной домой «Тайги»-калеки. Посылка пришла быстро, мы провели ремонт и стартовали к крайней точке нашего путешествия - острову Белый. Последний этап - это почти 800 км по берегу губы и тундре. Надеяться здесь мы могли исключительно на собственные силы и на то, что техника больше не подведет. Зона чудес в этих краях заканчивается.
Последняя неделя экспедиции оставила самые яркие впечатления: незаходящее солнце, быт ненецких поселений, чумы, которые превратились для нас в самое уютное место на земле. В какое бы время вы ни «постучались» в чум, вас не станут расспрашивать, кто вы, откуда и зачем - прежде накормят и дадут отдохнуть.
Бескорыстная цель экспедиции вызвала уважение местных жителей: в нашу честь безымянную прежде речку на Белом острове они назвали Сава-и-нгуд-яха - «Река чистых помыслов». К ней экспедиция вышла, форсировав пролив Малыгина в Карском море. Позади остались 4000 километров. Предстояла дорога домой.
Ямальским ненцам настолько понравилась наша еле живая «Тайга», что они решили закупить несколько таких же и отправиться на них на полуостров Таймыр к своим родичам нганасанам, обитающим на плато Путоран. «Надо же посмотреть, как люди живут», - сказал один из инициаторов этой поездки Михаил Тусида. Между прочим он был делегатом XXVII съезда КПСС. Вот ведь до каких невидалей Севера способен довести снегоход!